Аcият Буттаева: «К современному богослову в этом мире требования очень высокие»

Продолжение интервью с Аcият Магомедовной Буттаевой, доктором философских наук, профессором кафедры теологии и социально-гуманитарных дисциплин Дагестанского гуманитарного института, профессором отделения кафедры ЮНЕСКО по компаративным исследованиям духовных традиций, специфики их культур и межрелигиозного диалога по Северному Кавказу (г.Дербент), Россия

Начало: Аcият Буттаева: «Ислам привлекает интерес у представителей других вероисповеданий»

– Вы рассказали о проникновении ислама на земли лакцев, на территорию так называемой Лакии. Но как известно на территории современного Дагестана живет огромное количество различный национальностей. Какова была дальнейшая история ислама? Как, например, с исламом познакомились аварцы, даргинцы и другие народы.

– Вначале ислам распространился в соседних с Дербентом районах. Эти земли населяли лакцы, цахорцы (цахуры) и так далее. Высокогорные аварские и даргинские районы приняли ислам позже всех. В этом нет ничего удивительного. Чтобы туда попасть исламу пришлось преодолеть много трудностей географического характера.

Первые миссионеры, которые пришли распространять учение ислама, например Мухаммад Йамани, который были родом из Йемена, дошел до Лакии и уже не пошел дальше. Он остался в Гази-Кумухе, женился там на лачке, имел детей и умер не совсем старым от чумы. Половина его семьи погибла от этой болезни. Сейчас его могила является местом зиярата.

– Расскажите пожалуйста про советский период. Если говорить о большом Союзе, в Москве работала Соборная мечеть, у нас в Казани действовала Первая соборная мечеть Марджани. А как во времена Советского Союза обстояли дела с исламом в Дагестане?

– Я возьму свое село Вачи. Из трех мечетей моего села ни одно не осталось. Я выросла в селении, где люди не знали, что такое мечеть. Я не знала, что такое мечеть. Начался процесс возрождения ислама и в моем селении построили мечеть. Но мечеть пустовала. Никто не ходил молиться. Не было человека, который бы там прочитал азан. А азан – это лицо нашей религии.

Он должен красиво звучать, мы должны им восхищаться. А у нас этого не было. Сейчас, слава Богу, наш муфтий, Ахмад-хаджи Абдуллаев, решил этот вопрос. Он в наше лакское село послал имамами мечети аварцев. Мечеть отремонтировали, дали ей жизнь. Сейчас у нас звучит очень красивый азан. Понимаете, вроде бы это маленькая деталь, ее можно пройти и не заметить, но лучше заметить. И везде так.

В Дагестане, к сожалению, при советской власти я не могу похвастаться, что люди могли свободно помолиться. Когда я еще была молодой в обществе ходили слухи, что кого-то осудили, за то, что тайно молился в своем кабинете. Кого-то наказали, кого-то там убрали, исключили с работы или партии. Такие моменты думаю были в советский период.

Но в высокогорных аварских районах, не забываем аварцы приняли ислам одними из последних, ислам сохранился.

Тляратинский, Гумбетовский, Ботлихский районы – там были подпольные коранические школы, где обучали чтению Корана.

– Наверное, потому что высоко в горах, в труднодоступных местах?

– Да. И там их было много, и все об этом знали. Но никто не жаловался. И туда отправляли учиться детей. В советский период Ботлихский район примыкал к границе с Чечней. Если быть честной, тогда Чечня была более светской. Когда у них в Чечне кто-то там умирал, приходили в Ботлихский район за человеком, который бы совершил обряд за покойника.

Несмотря ни на что, эти ритуальные практики существовали. И их старались совершить согласно религиозным предписаниям.

Когда нам дали свободу совести и вероисповедания в период перестройки, это явилось толчком к возрождению ислама. Это способствовало быстрому возрождению ислама в Дагестане.

Конечно, мы потеряли очень много богословов. 1990-е годы – это переломные годы в нашей жизни в Дагестане. Мы потеряли очень много порядочнейших богословов. Было очень много взрывов, очень много терактов. Мы через все это прошли. И, слава Богу, у нас сегодня все нормально и спокойно. И мы за это благодарим Всевышнего.

– Конец XIX–начало XX века ознаменовано очень плотным научным сотрудничеством между алимами Волго-Уральского региона и алимами Дагестана. Например, Зайнулла Расулев был духовным учителем Сайфуллы-кади Башларова, дагестанский шейх Махмуд-эфенди Альмали был наставником Закир-ишана Чистави, в наше время муфтий Камиль хазрат Самигуллин был инициатором перевода на русский язык книги Зияуддина Дагестани «Зубдат уль-Бухари» (сокращенный сборник хадисов имама аль-Бухари). Скажите пожалуйста, на Ваш взгляд, насколько полезно подобное взаимодействие на духовном поприще между богословами нашего и вашего региона? Есть ли сейчас у такого рода взаимодействия и сотрудничества целевая аудитория?

– Ваш муфтий Камиль хазрат Самигуллин – человек молодой, амбициозный. Ему не чужды современные модернистские взгляды этого мира. И он прав. Ты не можешь с архаичным мировоззрением жить в современном мире. Твоя вера, твои вероубеждения, они основаны на Коране и Сунне.

Коран и Сунна – это абсолютная истина. Но ты живешь в материальном мире этого современного мира и ты, допустим, придерживаясь, толерантных отношений современного мира, схож в вере, в вероубеждениях с теми людьми, которые живут в другой республике. Как же это может быть плохо? Такое сотрудничество и взаимопонимание, и поддержка друг друга должны быть не только в вопросах веры, но и в вопросах социального быта, в вопросах молодежной политики и так далее.

– Вы в предыдущем вопросе затронули печальную тему разгула бандитизма в 1990-е годы на Кавказе, в частности, краем был задет и Дагестан. Это также вылилось в убийство алимов – муфтиев, ректоров медресе, уничтожался цвет дагестанского ислама. Вот эти печальные события повлияли на то, как сейчас в нашей стране относятся к исламу за рубежом?

– Мы получили много хорошего от зарубежных мусульман, но в том числе получили много того, что не может расти на нашей земле. Вот как бывает, летом хочешь прохладу, открываешь окно, но вместе с этой прохладой залетают и комары, и мухи. Вот так у нас и случилось. Как только мы стали открывать свои границы для зарубежной жизни, к нам стала залетать всякая мишура, которая у нас стала приобретать угрожающие формы жизни.

Я думаю, не дай Бог религиозную власть отдать в руки невежд. Если помните у Карла Маркса есть фраза: «Религия – это опиум народа». Это подтекст, вытащенный из фразы. Маркс на самом деле сказал: «В невежественном обществе религия есть опиум для народа».

Поэтому, когда я сегодня учу своих алимов, я говорю: «Вы должны иметь настолько высокую образованность, чтобы вместе со мной, со светским человеком, с атеистом, либо человеком другого вероисповедания спокойно вести конструктивный диалог или богословский спор. Для этого вам необходимо хорошо знать не только свою веру, но вы также должны хорошо разбираться в иудейском богословии, в православном богословии».

У меня, например, есть православный друг Григорий Матрусов. Вы знаете, как он разбирается в исламе? Превосходно знает арабский язык, знает Коран, знает Сунну. Он может спорить и в тоже время быть таким обаятельным. И он не настроен разговаривать категорично. Вот так нужно учиться общаться.

К современному богослову в этом мире требования очень высокие. Сюда входит образование, знания, бытовая жизнь… Наша задача их такими делать.

Это интересно: Пути появления ислама в России: тенгрианство тюрков и схожесть с арабами