Японская дипломатия в мусульманском мире. Часть 4

Начало: Японская дипломатия в мусульманском мире. Часть 3: ливийский вектор

В 1999 году Ливия, уступив международному давлению, выдала двух подозреваемых по делу о теракте над Локерби. В ответ санкции ООН были приостановлены, хотя Соединенные Штаты еще несколько лет сохраняли свои санкции в активном режиме. Однако, несмотря на это Япония поспешила улучшить отношения с Триполи.

В том же году Токио направил в Ливию генерального директора бюро МИД по Ближнему Востоку и Африке госпожу Киширо Амаэ, ставшего самым высокопоставленным японским правительственным чиновником с момента введения санкций ООН. Амаэ посетила Триполи, чтобы попытаться смягчить сильное недовольство ливийских официальных лиц по поводу того, что они рассматривали как отсутствие японского интереса к Ливии. В конце 1999 года Токио назначил посла в Триполи, где японская миссия на протяжении 1990-х годов работала с минимумом персонала.

В 2003 году США пошли на сближение с режимом Каддафи, что открыло новые возможности для японской дипломатии и промышленного капитала. В апреле 2005 года сын и наследник Муаммара Каддафи Сайфальислам, совершил шестидневный визит в Японию. Целью поездки был поиск инвестиций и технической помощи.

Сайфальислам имел встречи с с тогдашним премьер-министром Японии Дзюнъитиро Коидзуми и другими высокопоставленными должностными лицами, открыл художественную выставку в Токио, которая включала археологические артефакты из Ливии и собственные картины Сайфальислама. На открытии выставки присутствовала тогдашний министр окружающей среды г-жа Юрико Койке. Сайфальислам посетил выставку Aichi Expo, на которой был представлен ливийский павильон.

Вскоре после этого, в июне 2005 года, старший заместитель министра иностранных дел Итиро Айсава отправился в Триполи и встретился с самим Каддафи, пригласив ливийского лидера посетить Японию в будущем.

Обоюдные дипломатические движения принесли свои плоды уже в октябре 2005 года, когда японские компании Nippon Oil, Mitsubishi Corporation, Japan Petroleum Exploration, Teikoku Oil и Inpex Oil впервые получили права на разработку ливийских нефтяных месторождений. Это был, фактически, первый случай, когда Ливия позволила своей нефти пойти в азиатскую страну, причем Япония в тот раз на торгах победила своего непримиримого конкурента, – Китай.

С началом Арабской весны в феврале 2011 года ливийские протестующие, как и арабы в других арабских странах, вышли на улицы. Народ требовал ухода Каддафи от власти. Ситуация поставила японцев перед дилеммой: сохранять ли консервативное понимание политики региона, в котором арабские диктаторы рассматривались как гаранты внутренней стабильности, или же пойти иным путем.

Решение пришло после свержения Бен Али в Тунисе и падения Мубарака в Египте. Токио отвернулся от Каддафи и летом 2011 года признал ливийский повстанческий Национальный переходный совет (НПС) в тот же день, что и Соединенные Штаты. Юрико Койке, которая теперь была президентом Ассоциации дружбы Япония-Ливия, была среди сильных сторонников НПС в Токио.

После того, как в сентябре 2011 года толпа линчевала Каддафи Япония активизировала свою дипломатическую деятельность в ливийском направлении. С 2012 по 2013 год состоялись четыре министерских визита Ливии в Японию. Однако первоначальным намерениям Токио сыграть свою роль в восстановлении и развитии Ливии после Каддафи, не суждено было сбыться, поскольку Ливия быстро скатилась в хаос гражданской войны. Японцы были вынуждены отступить и дожидаться лучших времен для реализации своих планов.

Первым признаком перемен к лучшему стало посещение Токио в августе 2019 года министром иностранных дел международно-признанного ливийского правительства национального согласия (ПНС) Мохаммадом Сиалом. Сиал принял участие в конференции по региональному развитию в Иокогаме. Однако в целом Япония не может развернуться в полную силу в своем намерении восстановить отношения с Ливией, поскольку сама Ливия переживает не лучшие времена.

Таким образом, в последние годы активность Токио по Ливии была приглушена по сравнению с энтузиазмом предыдущих десятилетий. Дипломатические инструменты, которые помогали Японии строить отношения в Ливии в предыдущие десятилетия, стали менее полезными в условиях раскола страны и гражданской войны.

Япония оказалась даже на перепутье, поскольку Койке, который в 2016 году стал губернатором Токио и, по слухам, нацелился на кресло премьер-министра, четко обозначил интерес к углублению связей между Токио и другими частями арабского мира, особенно с Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами (ОАЭ), которые поддерживают Хафтара в продолжающейся гражданской войне.

Возможно свою роль в неоднозначности японской политики по отношению к Ливии сыграла разобщенность и разделенность Запада в этом вопросе: Вашингтон вел себя сдержанно, а сейчас, вообще, устами Трампа заявил, что США впредь не будут решать чужие проблемы; Европейский союз едва сумел выработать единую позицию по ливийскому конфликту; тут подоспели Россия и Турция, оказавшись по разные стороны баррикад; Египет в стане КСА и ОАЭ… Все это делает еще более трудным для Японии осуществление любого дипломатического влияния в Ливии.

Какие выводы можно сделать из сказанного выше?

История отношений Японии с Ливией дает представление о том, как Япония успешно развивает связи со странами Ближнего Востока и Северной Африки. Укрепление отношений в сочетании с заверениями в том, что Япония заинтересована не только в нефти, было центральным элементом подхода Японии к региону со времен визитов Накатани в арабские столицы.

Выстраивание отношений в таком русле, осуществляемое уже на протяжении многих лет, зачастую лицами, не занимающими официальных государственных постов, тесно сотрудничающими с “ассоциациями дружбы” и отраслевыми группами, прошло, фактически, мимо дипломатических радаров высокой международной политики, но, тем не менее, принесло значительные выгоды.

Более того, дипломатический подход Японии не был оторван от ее специфической истории и внешнеполитической идентичности, которая сама по себе является отчасти продуктом элит, социализированных в предвоенные годы. Чтобы установить контакт с режимами в регионе БВСА и убедить их лидеров, что интересы Токио выходят за рамки простого доступа к нефти, японские эти элиты опирались на историю Японии и уникальные японские взгляды на мир.

Например, нынешний министр обороны и бывший министр иностранных дел Таро Коно в своей речи на первом в истории японо-арабском диалоге в 2017 году, заявил, что Япония фокусируется на “терпении и настойчивости” в своей ближневосточной дипломатии. Коно добавил: «Мы сеем семена, и мы не спешим. Но и мы не останавливаемся. Мы продвигаемся вперед шаг за шагом в устойчивой манере, пока не соберем урожай фруктов. Эта выносливость вкупе с долгосрочными предвидениями и есть сила Японии».

Айдар Хайрутдинов