Афганистан на перепутье. Интересы России

Нынешний этап переговорного процесса между «Талибаном» и Кабулом нацелен на поиск компромиссов. Успех не гарантирован, переговоры могут сорваться в любой момент, однако есть некоторые надежды. Конечная цель – подписание мирного соглашения, перемирие и интеграция умеренных талибов в политическую жизнь страны. Это единственный возможный выход из многолетней гражданской войны. И в данном контексте российские усилия играют положительную роль в деле сближения позиций конфликтующих сторон, пишет Георгий Асатрян, кандидат исторических наук, эксперт РСМД, колумнист ТАСС.

Многие учёные-международники сходятся во мнении, что глобальные войны остались далеко позади. Их место заняли многочисленные региональные «долгие» конфликты. Ближний и Средний Восток и примыкающая к ним Центральная Азия переживают непростые времена. Борьба с международным терроризмом, внесистемные смены режимов и экономическая стагнация беспокоят умы интеллектуальной прослойки стран региона.

Афганистан занял своё место в списке проблемных узлов современности. Незатухающий конфликт не может не влиять на регион, связующий центры силы. В середине 1990-х годов Афганистан стал, по выражению учёного Виктора Коргуна, «инкубатором международного терроризма». После вывода советских войск страна погрузилась в кровопролитную гражданскую войну, которая нанесла непоправимый урон афганской инфраструктуре и населению. В итоге к 1996 году власть оказалась в руках наиболее фанатичной и мотивированной политической силы – этнорелигиозному экстремистскому движению «Талибан».

11 сентября 2001 года в США произошли крупные теракты. Атака была осуществлена террористической организацией «Аль-Каида»,  чьё руководство нашло убежище в Исламском Эмирате. Спустя несколько недель режим талибов был свергнут благодаря военному вмешательству США и НАТО. Был создан новый государственный режим – Исламская Республика Афганистан. Демократическая структура с разделением властей, особой ролью ислама и выборами стали основой новой государственности, которая существует по сей день.

Данный сценарий был поддержан практически всеми региональными и мировыми державами. К началу 2000-х годов талибы стали проблемой как для Афганистана, так и для системы глобальной безопасности в целом.

Однако движение не было уничтожено. Оно ушло в глубокое подполье, затаилось и со временем начало диверсионно-террористическую войну против иностранного военного присутствия и афганских властей. Со временем стало очевидно, что США и НАТО не в полной мере справляются с военными и гуманитарными задачами в Афганистане. Политика государственного строительства себя не оправдала. Широкие афганские общественные круги, в особенности сельская местность, не приняли «демократию по-американски». Началась реакция на процессы, запущенные американцами и их союзниками. Активизировалось и движение «Талибан», которое сумело перегруппироваться и успешно использовать неудачи менторов Кабула.

Афганская война идёт уже почти 20 лет. В стране все эти годы находится внушительный иностранный воинский контингент. На пике своей численностью он превышал отметку в 120 тысяч человек. Сегодня в Афганистане около 8 тысяч военнослужащих НАТО. Но, несмотря на это, «Талибан» контролирует более 40% территории страны. В ряде провинций движение фактически стало неформальной властью, которая обладает серьёзным авторитетом. Параллельно афганские власти переживают кризис легитимности, с трудом справляются с элементарными обязанностями, возложенными на них конституцией. Внутри афганской элиты усиливаются распри, сопровождаемые борьбой различных кланов.

Произошли изменения в афганской стратегии США. Смена американской администрации в 2017 году повлекла за собой серьёзные трансформации во взглядах Вашингтона на афганскую кампанию. Президент Дональд Трамп не является сторонником бесконечных ближневосточных войн, которые были начаты его предшественниками. Хозяин Овального кабинета неоднократно подвергал жёсткой критике иракскую и афганскую кампании.

Трамп представляет, или, если угодно, олицетворяет, ту страту истеблишмента, который убеждён в нерентабельности и бессмысленности всех ближневосточных войн вместе взятых. Американский профессор Уолтер Рассел Мид называл их очень условно джефферсонианцами. То есть речь идёт о современных реалистах, убеждённых в том, что если Америка будет более сдержана на международной сцене, это снизит её издержки и риски. Короче говоря, Трампу не нужна война в Афганистане. Глава Белого дома хочет закрыть эту страницу и сосредоточить освободившиеся ресурсы и энергию на более, как ему кажется, важных проблемах.

Новая администрация начала посылать сигналы афганской элите: «Мы здесь не вечно, начните договариваться с талибами». В феврале 2018 года произошла политическая сенсация. С подачи американцев президент Афганистана Ашраф Гани выступил главным миротворцем и протянул руку талибам. Он заявил о готовности признать радикальное движение политической партией и выпустить из тюрем талибов. Радикалам предлагалось принять участие в выборах различного уровня и стать полноценной политической силой. Это стало, пожалуй, главным событием в минувшем году для Афганистана. Было заявлено о начале новой главы афганской войны. Она включает в себя следующие этапы: переговоры, перемирие, интеграция. Конечной целью является подписание некоего мирного соглашения между конфликтующими сторонами и последующая интеграция «Талибана» в политическую жизнь Афганистана.

Но почему талибы, ведущие «джихад» с 1994 года, должны пойти на переговоры с «марионетками» «безбожного Запада»? И пойдёт ли Кабул, имеющий до недавнего времени абсолютную поддержку США, на контакты с радикальной оппозицией, которая не признает её легитимность?

Помимо давления США, фундаментальные факторы толкают Кабул и «Талибан» к подобию сближения и поиска компромиссов. Стороны конфликта осознали невозможность военной победы. Следовательно, единственный выход из сложившегося военного и политического тупика – переговоры и постепенная интеграция умеренного и прагматичного крыла талибов в политическую реальность Афганистана.

Россия, в свою очередь, имеет исторические интересы в Афганистане и в целом в регионе Среднего Востока. Проблема терроризма «с юга» всегда беспокоила Россию. Примыкающая Центральная Азия и вовсе объявляется регионом российских стратегических интересов. Многие страны этого региона имеют союзнические отношения с Москвой. Региональная безопасность регламентируется международными договорами и представляет собой общую проблему. Таким образом, терроризм угрожает не только, скажем, Таджикистану или Узбекистану – это общая проблема для всех стран ОДКБ.

По данным доклада ООН от июня 2019 года, в Афганистане действуют более 20 региональных и международных террористических групп, включая ИГИЛ  и «Аль-Каиду». Многие из них находятся на пакистанской территории, постоянно пересекают границу и производят атаки в Афганистане. «Сеть Хаккани» насчитывает около 1800–2000 боевиков, которые действуют на постоянной основе. Группировка в основном располагается в приграничных с Пакистаном провинциях Хост, Пактия и Пактика. Кроме того, в Кунаре и уже упомянутых провинциях действует около 3500 тысяч террористов из группировки «Техрик-е Талибан Пакистан».

Среди заметных группировок, действующих вдоль границы, можно отметить «Лашкаре-Тайба» (ЛТ). Она продолжает играть важную роль в процессе рекрутинга молодого поколения и оказанию финансовой поддержки остальным афганским радикальным группировкам. Приблизительно 500 членов этой организации действуют в провинциях Кунар и Нангархар. На определённом этапе лидеры ЛТ безуспешно пытались сблизить позиции ИГИЛ и «Талибана».

Некоторую обеспокоенность, несмотря на их определённую пассивность, вызывают группировки центрально-азиатского происхождения. Не в малой степени благодаря российским усилиям в последние годы удалось существенным образом сократить террористическое подполье Центральной Азии. Так, численность «Исламского движения Узбекистана»  не превышает 100 человек, действующих в северных провинциях. Более того, эта цифра включает в себя членов семей террористов.

Что же нужно России от Исламской Республики Афганистан? Ответ на этот вопрос на самом деле очень прост. Москве нужен стабильный, прогнозируемый и геополитически нейтральный Кабул, который не будет тихой гаванью международных террористических групп.

Москву и Кабул связывает не так мало, как может показаться на первый взгляд. Исторически Россия отводила Афганистану серьёзное место с точки зрения геополитических приоритетов. Это связано со многими факторами: географическая близость, история, геополитическое противостояние, экономика и торговые пути с Юга на Север. Пожалуй, из всех немусульманских и нерегиональных стран именно Россия имеет наиболее тесные исторические связи с Кабулом, которые восходят к периоду Средневековья. В отношениях двух государств было многое: сотрудничество, торговля, сближение, предательство, недоверие и неприязнь. Однако трагический ввод войск СССР в Афганистан и последующая война стали наиболее «яркими» событиями в череде всего того, что пережили обе страны.

На современном этапе Москва заинтересована в стабильном, процветающем и предсказуемом Афганистане и ведёт активную политику в этом направлении. Афганская территория имеет общую протяжённую границу с дружественными странами Центральной Азии. Те, в свою очередь, имеют с Россией безвизовый режим и скреплены совместными договорами в рамках ШОС, СНГ, ЕАЭС и ОДКБ.

В 2000-е годы политика Москвы заключалась в купировании потенциальных угроз со стороны террористических группировок, дислоцированных на афганской территории. Речь идёт не только о физическом противодействии, но и борьбе с экспортом экстремистских идей и негативного влияния. Однако с 2014–2016 годов российская политика начала меняться и приобрела бо́льшую активность. Это совпало с двумя факторами: дестабилизацией ситуации в Афганистане и обострением американо-российских отношений. Ситуация в сфере безопасности ухудшалась, потенциальные угрозы росли, и Москве пришлось искать пути хеджирования рисков.

Нынешний этап переговорного процесса нацелен на поиск компромиссов между «Талибаном» и Кабулом. Успех не гарантирован, переговоры могут сорваться в любой момент, однако есть некоторые надежды. Конечная цель – подписание мирного соглашения, перемирие и интеграция умеренных талибов в политическую жизнь страны. Это единственный возможный выход из многолетней гражданской войны. И в данном контексте российские усилия играют положительную роль в деле сближения позиций конфликтующих сторон.