Какую религию выбирает турецкая молодежь?

Существует расхожее мнение, что во время нахождения у власти в Турции Реджепа Тайипа Эрдогана, турецкое общество, в том числе молодежь, переживает бурное религиозное возрождение. Однако, в реальности ситуация несколько иная.

Кинга Гаджда из Ягеллонского университета в Кракове пишет, что для турецкой молодежи характерно наличие нескольких идентичностей. Ссылаясь на некоторых турецких исследователей, таких как Сельчук Ширин, Лейла Нейзи, она пишет, что идентичность турецкой молодежи является транскультурной, сочетающей в себе как собственно турецкие, так европейские ценности, в частности, толерантность. Гаджда приводит данные опроса, проведенного Сабри Чифтчи, из которого следует, что молодежь в Турции испытывает трудности в знании того, кем она является. Молодежь очень мало знает о турецких обычаях, обрядах и традициях.

В этих условиях неудивительно, что сегодня в турецкой молодежной среде распространяется деизм – западное религиозно-философское направление, признающее существование Бога, но выступающее против религиозного догматизма. В частности, турецкий писатель и журналист Мустафа Акъйол упоминает о докладе под названием «Молодежь скатывается в деизм», который обсуждался на рабочем совещании в отделении Министерства образования в Конье в апреле 2018 года, в котором речь идет о турецкой молодежи, которая учится в спонсируемых государством религиозных школах, получая специальность «имам-хатип» (или: школы «имам-хатип»). Количество таких школ при Эрдогане возросло с 450 до более чем 5 тысяч и в которых учится более 1,3 млн человек.

В докладе говорится, поскольку архаичные интерпретации ислама не могут убедить новое поколение в таких вопросах, как «проблема зла» (почему Бог позволяет существовать злу), некоторые учащиеся подобных школ начали сомневаться в вере. Вместо принятия атеизма, говорится в докладе, эта пост-исламская молодежь принимает более мягкий вариант: «деизм», или вера в Бога, но без религии.

Такой же вывод в 2017 г. в статье «Шаги деизма» сделал турецкий богослов Мустафа Озтюрк, сказав, что «новые поколения становятся равнодушными к исламскому мировоззрению, даже далекими от него».

Кроме того, следует упомянуть о невысоком уровне образования, предоставляемом в школах «имам-хатип». В соответствии с данными Министерства национального образования, только 38 процентов выпускников школ «имам-хатип» поступили в 2018 году в университет после сдачи центрального экзамена, что является довольно низким показателем по сравнению с другими школами.

Провластные круги объясняют распространение деизма и атеизма среди турецкой молодежи негативным влиянием материалистической культуры Запада. Оппозиционные или нейтральные критики же в числе главных причин называют «архаичное, догматичное понимание религии современными турецкими религиозными деятелями», а также «перманентную эксплуатацию ислама в политических целях».

Турецкий центр изучения общественного мнения Konda по итогам исследования 2019 г. пришел к выводу, что религиозность турецкой молодежи при Эрдогане снизилась. Количество держащих пост в Рамадан упало на 16 % – до 58 %, количество молящихся ежедневно снизилось на 3 % – до 24 %.

Исследование также выявило, что молодежь стала более толерантной. К примеру, количество людей, которая положительно относится к тому, что их дети будут иметь другую сексуальную ориентацию, выросло с 9 % до 21 %.

Волкан Эртит, специалист по процессу секуляризации в турецком обществе, сказал, что все большее число учащихся школ «имам-хатип» ведет такой же образ жизни, какой ведет нерелигиозная молодежь. Он утверждает, что рост секуляризации среди турецкой молодежи является вполне естественным процессом и определяется наличием трех компонентов – урбанизации, капитализма и науки.

Социолог Муджахит Билиджи пишет, что Турции сегодня переживает новый более глубокий процесс секуляризации, отличный от того, что было в кемалистской Турции. По его мнению, это органическая секуляризация, полностью гражданская и происходящая не по воле государства, а вопреки ему. Это следствие местного, коренного просвещения, расцвета постисламистских настроений. Разочарованное религиозными притязаниями своих родителей, которые оно воспринимают как лицемерие, молодое поколение выбирает путь индивидуализированной духовности и молчаливого отказа от традиций.

Внутриисламские дебаты вокруг подлинности хадисов и растущая популярность движения «Только Коран» и деятельность историцистской школы богословия (на примере таких авторов, как Ихсан Элиачик,Мустафа Исламоглу, Эдип Юксель, Мехмет Окуян, Джанер Тасламан и Мустафа Озтюрк) значительно подорвали доверие к суннитской ортодоксии. Хотя, возможно, они недостаточно сильны или изобретательны, чтобы предложить полномасштабные альтернативы этой ортодоксии, их критика подрывает общепринятую мудрость традиционной религии. Такие люди, как Эдип Юксель, которые используют возможности социальных сетей для выявления несоответствий в литературе хадиса и практике улемов, в своих нападках на суннитскую ортодоксию собирают тысячи последователей, пишет Билиджи.

Кроме того, у молодежи растет разочарование в религиозных деятелях. При Эрдогане, когда секуляристское давление на этих деятелей ослабло, турецкая общественность стала свидетелем всплеска религиозного фанатизма. Часть этих деятелей стала распространять в общество архаичные идеи, не соответствующие современному развитию общества. В числе таких проповедников – Ихсан Шеночак, Куббели АхметХоджа и Нуреттин Ширин.

Еще одной из причин ослабления религиозности является то, что при Эрдогане потеряли свою легитимность джемааты – религиозные общины, возникшие в кемалистской Турции, которые предоставляли переселенцам из сельских районов в города убежище и платформу для религиозности и обращались к социально бесправным людям. Джемааты имели автономию как от государства, так и от других религиозных групп. При Эрдогане они лишились автономии, встав под контроль правящей Партии справедливости и развития, что сопровождалось потерей к ним уважения.

Резюмируя, можно сказать, что турецкая молодежь больше не полагается исключительно на религиозные авторитеты для понимания и осмысления своей религии. Ее идентичность является транскультурной, включающей разные компоненты, как собственно турецкие, так и зарубежные. По всей видимости, эта идентичность еще не устоявшаяся и ее становление – дело завтрашнего дня.