Ректор РИИ о татарском богословии, современном образовании и джадидизме

 

Почему татарское богословие широко известно по всему мусульманскому миру? Какую роль играет празднование 1100-летия принятия ислама Волжской Булгарией в современном мусульманском обществе? Почему важно сохранять традиционные ценности?

Об этом и многом другом мы побеседовали с ректором Российского исламского института, Казанского исламского института Рафиком хазратом Мухаметшиным в новом выпуске подкаста «Ислам Сегодня».

– Ассалям уалейкум, Рафик хазрат. Как мы все знаем, весь этот год в религиозной сфере Татарстана будет посвящён  празднованию 1100-летия принятия ислама Волжской Булгарией. Мероприятия пройдут как на республиканском, так и на федеральном уровнях. Какую роль играет эта дата в истории российского ислама?

– Уалейкум ассалям. Действительно, год будет достаточно насыщенный. Федеральная и республиканская программы торжественных мероприятий уже утверждены. Я уверен, что президент России Владимир Путин неслучайно согласился на то, чтобы федеральный центр подключился к масштабному празднованию 1100-летия.

Исламский фактор для России очень важен, понимание этого есть как со стороны простых людей, так и со стороны президента и всего правительства в целом.

Волжская Булгария – это одно из первых государств на территории России, жители которого на официальном уровне приняли ислам, причём гораздо раньше, чем Русь стала православной. Это событие подчёркивает тот факт, что мусульмане здесь жили много веков. Это не только фиксация исторического факта, но это крайне важно в выстраивании национальной и конфессиональной идентичности, формировании патриотизма у мусульманской молодёжи. Приятно, что со стороны федерального центра тоже есть понимание этого, это выразилось в праздновании 1100-летия на уровне всей страны.

– Не кажется ли Вам несправедливым тот момент, что мы несколько умаляем значение того факта, что ислам на территорию Российской Федерации пришёл гораздо раньше – в город Дербент?

– Распространение ислама на территории современной России – широкий вопрос. Для нас 922 год важен с точки зрения того, что тогда впервые произошло принятие ислама на государственном уровне как идеологии.

Распространение ислама –  многофакторный процесс. Безусловно, на территорию современной России ислам проникает разными путями, в том числе через Дербент (здесь арабы появились в VII веке – прим. ред.), хазарский фактор тоже надо иметь в виду (это был сдерживающий фактор, чтобы арабы-мусульмане не поднимались на север, но одновременно с этим в Хазарском каганате появляются первые мусульмане). Мы знаем, что ещё во времена Пророка ﷺ здесь появились первые сахабы, первые миссионеры.

Когда мы говорим о Волжской Булгарии, то ограничиваться 922 годом тоже неправильно, поскольку из истории мы знаем, что и здесь были сахабы.

В своих трудах Шигабутдин Марджани, ссылаясь на источники, пишет, что рядом с пророком Мухаммадом ﷺ был человек, который знал тюркский язык. Интерес к северным землям был и во времена Пророка ﷺ, это говорит о том, что ислам очень рано проник на территорию современной России – в VII-VIII веке. Нельзя говорить, где начинается раньше, а где позже. Процессы, скорее всего, шли параллельно.

– Давайте углубимся немного в практическую часть. Какую роль в праздновании 1100-летия ислама сыграет Российский исламский институт. Насколько важна образовательная часть в рамках торжественных мероприятий?

– Мы тоже приурочили свои мероприятия к 1100-летию. Будут также проводиться Всероссийские олимпиады при участии крупных учебных мусульманских заведений (порядка 30). Планируем возобновить издание антологии татарской богословской мысли, серию которой начинали в 2005 году. Обязательно пройдут крупные конференции. Также на базе РИИ хотим собрать улемов при участии Евразийского союза совета улемов. Ещё мы готовим книгу «История ислама в России» с древнейших времён до современности, в написании которой принимают участие 30 авторов.

– Вы очень много говорите об истории татар, об истории татарского богословского наследия. На Ваш взгляд, насколько современной мусульманской молодёжи близка история распространения ислама в России? Знакомы ли они с этой темой?

–  Обстоят дела, может быть, не так печально, как представляется. Особенно если сравнить с 90-ми, когда мы начинали вновь знакомиться со своей религией с общих представлений. Тогда этнический, языковой фактор отходил на дальний план. Мало кто интересовался богословским наследием, мазхабической традицией в 90-е годы. Но постепенно всё-таки мы пришли к осознанию важности данных вопросов, позже заговорили и об основах вероучения. Постепенно мы стали входить в единое богословское пространство.

За последние 10 лет интерес к нашему богословскому наследию значительно возрос. Это я вижу на примере выпускников, которые едут получать дальнейшее образование в зарубежные вузы. Естественно, никто раньше из нашей молодёжи не знал наших богословов, за исключением Марджани, поскольку их устазы читали его. Даже в Аль-Азхаре труды Ш.Марджани являются настольной книгой для преподавателей и учёных.

Но сейчас процесс уже идёт к тому, чтобы молодое поколение преподавателей начало обращать внимание на наше богословское наследие, опираться на него. В этом сыграла свою роль Болгарская исламская академия, появление первых докторов исламских наук. Мы уже можем говорить о том, что детально и глубинно изучается наше богословское наследие.

Конечно, этот процесс идёт не так быстро, как хотелось бы, но прогресс заметен. Здесь важно понимать, что тот же Марджани предназначен далеко не для каждого читателя, а, скорее, для более высокого академического уровня. Не каждый способен читать труды богословов ввиду собственного уровня религиозного образования. Вопрос в том, что эти труды должны быть доступны тем, кто владеет языком в совершенстве и обладает необходимыми знаниями.

– Когда Вы поняли, что мы начинаем возвращаться в плане своей религии к истокам?

– Я могу судить об эволюции взглядов. Это стало естественным процессом исламского возрождения, которое начиналось с изучения мазхабических и вероучительных традиций.

– Сегодня РИИ является основным деятелем по возрождению татарского богословского наследия. А насколько дореволюционные татарские богословы известны в других странах?

– Если обратиться к истории ислама у татар, то мы видим, что у него есть своя специфика, отличающаяся от центров ислама ввиду большого расстояния. Когда мы говорим о российском исламе, то нужно надо обратить внимание, что мусульмане России прекрасно понимали, что могут рассчитывать только на внутренние государственные возможности. 

В целом на территории России всегда функционировали мусульманские государства – Волжская Булгария, Золотая Орда, Казанское ханство и т.д. Они реализовали потребность в самоорганизации, исходя из своих внутренних ресурсов.

Во второй половине XVI века для мусульман наступил поворотный момент, так как они оказались в составе русского государства, нужно было найти новые инструменты. Два века спустя будет создано Оренбургское духовное магометанское собрание, откроют медресе, что даст дополнительные ресурсы, эффективно использованные татарами. Ислам давал внутренний ресурс для выживания на протяжении всего своего существования. Поэтому неудивительно, что богословская мысль была развита у татар. Те же Муса Бигиев и Шигабутдин Марджани широко известны в исламском мире. Их труды являются настольными книгами для многих современных учёных, в том числе преподавателей Аль Азхара.

– На Ваш взгляд, для современного татарского мусульманского общества какую роль должно сыграть это богатое наследие?

– Исламское богословие интересно тем, что это и есть ответ на те вызовы, которые были актуальны для своего времени. Значимость, ценность татарского богословского наследия развивалась в русле тех проблем, которые волновали мусульманское сообщество. К примеру, очень долгое время российские мусульмане спорили о количестве намазов, о времени наступления намаза в летний период. Это проблема, которая волновала всех. И это ведь не абстрактное наследие, а рассуждение на злобу дня. Очень многие трактаты раскрывали насущные вопросы, которые были актуальны и тогда, и сейчас. Богословы не были оторваны от реальной жизни, а рассуждали в рамках тех проблем, которые волновали мусульманское сообщество.

К примеру, после окончания медресе, что делать выпускникам дальше? Этим вопросом задавался Исмаил Гаспринский. Что должны делать мусульмане в условиях Российской империи, получив классическое исламское образование? Так и появился джадидизм, ставший, по сути, попыткой выстроить в какой-то мере светскую систему образования.

Отсюда мы получили мусульманскую интеллигенцию, которые стали открывать в российских городах газеты и журналы, создали мусульманскую политическую фракцию.

Таким образом, благодаря джадидитским медресе была подготовлена мусульманская интеллигенция, что сыграло огромную роль в выстраивании довольно гибкой модели мусульманского сообщества.

– Нужны ли в современных исламских вузах светские предметы?

– Образование должно дать студенту специальность. Проблема мусульманской интеллигенции существует сегодня. Когда мы говорим об исламофобских настроениях в обществе, о правильном понимании  роли ислама в обществе, то здесь одну из главных ролей играет именно интеллигенция. Поэтому проблема воспитания и образования интеллигенции очень важна не только для мусульман, но и для всего общества. К примеру, мы (РИИ – прим.ред.) готовим мусульманскую интеллигенцию.

Мы говорим, что люди из этой сферы должны быть везде, чтобы люди воочию видели на уровне обыденного восприятия мусульман с высшим образованием, специалистов в своей сфере. У простых людей отношение к исламу и мусульманам, таким образом, меняется в хорошую сторону.